НАДЗОР БЫСТРОГО РЕАГИРОВАНИЯ

Центробанк хочет стать консультантом банков, а не надсмотрщиком. И рассчитывает на стартовавшую реформу надзора.

Объявив о кадровых перестановках в руководстве Банка России, его председатель Эльвира Набиуллина признала, что банковскому надзору необходима глубокая перестройка и обновление всей системы. «Ведомости» выяснили, что не так было с банковским надзором до сегодняшнего дня и как он будет меняться.

"Мы бы очень хотели лучше понимать суть происходящего в каждой кредитной организации", - заявил первый зампред Дмитрий Тулин, который теперь курирует надзор за кредитными организациями. Он подчеркнув что ЦБ должен быть способен своевременно выявлять проблемы в банках и предотвращать или по меньшей мере прогнозировать банковские крахи, но этому препятствует недостоверность предоставляемой кредитными организациями отчетности.

Проблема российского банковского сектора – повышенный уровень недостоверности отчетности: содержание операций и сделок не соответствует правовой форме и отражению этих событий в отчетности, рассказывает Тулин. «Банки совершают притворные сделки, которые маскируют уже накопленные убытки или неправомерно полученные доходы, фиктивный капитал», – объясняет он. Причем индустрия фабрикации отчетности из года в год совершенствуется, замечает первый зампред, некоторые банки применяют все более изощренные методы маскировки проблем. Раньше с помощью «правильной» оценки кредитного портфеля маскировали дыры в капитале, и даже если банковский надзор требовал досоздать резерв на уровне 21%, 50%, банки соглашались – это все равно больше, чем ноль, который на самом деле составляет стоимость этого портфеля, вспоминает Тулин. «Раньше кредиты выдавали очень примитивно и их легко было проверить: выдавали ссуду фирмам-однодневкам или SPV (special purpose vehicle, или компания специального назначения. – «Ведомости»), которые не платили налоги и имели в штате по одному человеку, и проч. Сейчас же это целый кластер компаний и предпринимателей, которые предоставляют банкам свои услуги в качестве заемщиков», – рассказывает он. Эти компании чем-то занимаются, чем-то торгуют, даже платят налоги и имеют штат сотрудников, продолжает первый зампред, сейчас все выглядит очень правдоподобно.

Когда в середине 2000-х ЦБ стал проверять «круговые схемы» – движение средств по схемам, которые использовались для формирования фиктивного капитала, – регулятор шел по цепочке и приходил к заключительному звену, рассказывает Тулин.

Но затем банки стали использовать так называемые разрывы в цепочке, когда очередной посредник в ней, например, уже не предоставлял никаких финансовых займов и не покупал векселя: «Обрыв цепочки. На сленге фальсификаторов это называется «вертолет». Между этими посредниками деньги перевозили наличными в чемоданах, что, кстати, объясняет спрос на наличные деньги», – рассказывает Тулин.

Много и других ноу-хау, продолжает он, например, заемщик может быть известной строительной компанией с многолетней историей. «Но по жизни она может быть связана с каким-то банком – это, конечно, неформальные связи. И компания может предоставлять банку свои услуги в качестве такой вот прокладки. А у таких компаний вообще огромный объем бизнеса, много кредитов – очень сложно выявить», – заключает он.

Схемы действительно стали сложнее, солидарен вице-президент аудиторской компании ФБК Алексей Терехов. «Они адаптировались под более пристальный надзор со стороны ЦБ, это своего рода погоня по кругу: чем глубже механизмы надзора ЦБ, тем сложнее становятся схемы», – говорит он, замечая, что стоимость организации схем сильно выросла. Кроме того, они стали растворяться в большом количестве добросовестных операций и заметить их сложно, говорит Терехов: «Очевидным это становится уже после того, как банк лишается лицензии, а до этого момента на поверхность они не выходят и выглядят вполне приемлемо».

Ключевая же ошибка надзора, по мнению Терехова, – несвоевременность действий. Краеугольный камень – это не фальсификация отчетности, поскольку в ней так или иначе уже отражены или не отражены события прошлого, объясняет он, главный вопрос – это ограниченное понимание того, какую бизнес-модель использует банк и к чему это может привести в дальнейшем. «Если регулятор научится детально анализировать и понимать бизнес-модель того или иного банка, он сможет делать «оценку будущего», что и станет опорой для принятия каких-либо решений сегодня», – заключает он.

«Я должен согласиться с Тулиным, он, безусловно, прав, что какие-то вещи становятся понятны только в условиях, когда сотрудники ЦБ получают доступ к первичной информации, а не к отчетности», – говорит экс-председатель ЦБ (1995–1998 гг.) Сергей Дубинин. «Я не думаю, что предшествующие специалисты по надзору могли изменить технологию – формально банки документы все сдавали вовремя, а вот оценить реальное состояние банка было тяжело – мошеннические методы ведения отчетности», – объясняет он, замечая, что это очень сложный узел, который тяжело распутать.

Для того чтобы надзирать за банками почти в режиме реального времени, ЦБ еще в кризис 2008 г. создал институт уполномоченных представителей. Но он не эффективен, т.к. «при них ни о чем таком актуальном предпочитают не разговаривать.»

Сейчас начинается процесс перехода к другому методу надзора, следует из слов Тулина, на этой может уйти 5–7 лет, но оптимисты считают, что качественные изменения можно будет увидеть через 2–3 года: «Цель, которую мы ставим, – консультативный, а не карательный надзор».

Новая схема взаимодействия с кредитными учреждениями будет строиться на диалоге. Если банки не будут признавать недочеты добровольно и продолжат неправильное отражение операций в отчетности, ЦБ будет задумываться о соответствующих действиях. Для реализации такой схемы, отмечает Тулин, сотрудникам ЦБ потребуется досконально знать бизнес и людей, которые с этим бизнесом работают. "В идеале мы должны быть для них бесплатными бизнес-советниками в интересах кредиторов, вкладчиков и даже в интересах миноритарных акционеров, хотя это законом и не предписано", - сказал он.

Есть такая интересная вещь, как досье на банк, и задача ЦБ – всех отсортировать и понять, говорит Тулин. Причем досье должно быть такое, чтобы его понимал даже новичок, – там должна быть вся история: «До 2013–2014 гг. такие цели в надзоре не ставились. Знание – вещь опасная, оно предполагает ответственность», – говорит Тулин.

«Если я правильно понимаю Тулина, то речь фактически идет о дальнейшем ужесточении надзора. Есть опасная грань, когда ответственность с собственников банков и их менеджеров перекладывается на надзорный орган, и перегибать здесь палку нельзя», – предупреждает Дубинин. Он не верит в идею «знать все»: «Как чиновник может знать все о поднадзорном? Это огромный массив информации, который будет почти невозможно переработать. Знать все не может никто, ни одна контора даже в самые суровые времена всего не знала».

Один из бывших сотрудников надзорного блока ЦБ с ним согласен: знать своего клиента, конечно, хорошо, но обеспечить поступление информации в таком объеме скорее всего невозможно. «Красиво, но утопия. К тому же большие издержки», – говорит собеседник «Ведомостей». Он считает, что идея перейти от карательного надзора к консультативному хорошая: «Это даст возможность до тех событий, когда уже пора отзывать лицензию, как-то помочь банку. Но единственный и, пожалуй, самый важный момент – это доверие к ЦБ». «Если Банк России сможет это доверие завоевать, чтобы собственники и менеджмент могли открыто говорить о проблемах банка, все должно получиться», – резюмирует бывший сотрудник надзорного блока ЦБ.