КАК ЦБ ИЗМЕНИЛ БАНКОВСКИЙ НАДЗОР

Последний крах, который застал регулятора врасплох, – банк «Пересвет» в 2016 году. Полтора года назад первый зампред ЦБ Дмитрий Тулин взялся курировать надзорный блок.

«К тому моменту мы уже какое-то время обсуждали эффективность надзора, – рассказывает Тулин, и в начале 2017 г. поставили цель: информация в надзорном досье должна быть полной и качественной – банки не должны уходить с рынка по причинам, которые не содержались в досье на них за три месяца до краха». Тулин замечает, что три месяца – это минимум.

ЦБ «разбирал внутри себя» случай «Пересвета» – почему надзор заранее не спрогнозировал такой исход, рассказывает он: «В общих чертах это последствия той системы надзора, которая была раньше, ошибки и нарушения этики со стороны конкретных служащих надзора. Были и семейно-материальные пересечения, которые повлияли на ту профессиональную позицию, которую занимали рядовые сотрудники надзора по отношению к этому банку».

Все остальные надзорные случаи, кроме «Пересвета», были спрогнозированы, хотя и не всегда была достаточная доказательная база, чтобы регулятор мог действовать раньше, уверяет Тулин. Да и все психологические портреты собственников банков, которые были в представлении регулятора, в целом оказались реальными. «Мы ожидали жесточайшего сопротивления со стороны владельцев «Югры», а также предправления Промсвязьбанка. Реальность оказалась, может быть, несколько ярче, но в целом в рамках ожиданий», – резюмирует он.

С того момента контроль в ЦБ за такого рода вещами стал гораздо лучше, да и практика разбора полетов стала постоянной, рассказывает Тулин. Совещания по анализу надзорных случаев теперь проводятся регулярно, в них участвуют и младший командный состав, и банковские кураторы, и руководство – руководители департаментов и зампреды, говорит Тулин. «Разбираем текущую ситуацию, риски финансовой устойчивости, прогнозы по [развитию] ситуации, сильные и слабые стороны в бизнес-модели. Руководство получает детальную информацию о банках, а подчиненные – своеобразный мастер-класс. Так формируются единые подходы в аналитической работе, а это создает равные подходы ко всем банкам», – объясняет первый зампред. «Участие в разборах полетов входит в мой личный KPI как руководителя банковского блока в ЦБ», – добавляет он.

Однако случаев, когда работу банков с серьезными проблемами удается стабилизировать, пока гораздо меньше, чем крахов, т. е. ­отзывов лицензий или санаций. Тем не менее случаи, когда ЦБ удалось предотвратить падение, по словам Тулина, за последнее время исчисляются десятками.

За полтора года многое уже было сделано, говорит первый зампред ЦБ: завершается централизация надзора, хотя от первоначальных сроков есть отставание на 3–6 месяцев. В итоге почти все теперь сосредоточено в Москве и распределено между тремя департаментами – банковского надзора, надзора за системно значимыми кредитными организациями и службой текущего банковского надзора (СТБН) с региональными представителями. Кроме того, у регулятора появилась служба анализа рисков (САР).

«Служба текущего банковского надзора и департамент системно значимых кредитных организаций – это фронт-офис, как бы врачи общей практики. САР – это профильные специалисты – кардиологи, узисты. Они дают свои заключения врачам общей практики, но вся ответственность лежит на последних», – объясняет Тулин новый подход.

Был реформирован и институт санаций – теперь санациями занимается сам ЦБ через подконтрольный ему Фонд консолидации банковского сектора (ФКБС), а вскоре регулятор сможет санировать и страховщиков. «Это во многом решение накопленных системных проблем, которые формировались два десятка лет», – говорит Тулин.

«Надо все-таки признать, что раньше ЦБ на многие вещи закрывал глаза и где-то с кем-то можно было договариваться», – говорит топ-менеджер среднего банка. Сейчас, по его словам, ускоренно происходит то, что должно было делаться постепенно в течение предыдущих лет. «Из заметных качественных и позитивных изменений – сотрудники ЦБ стали чаще приходить на места, это лучше, нежели когда они смотрят удаленно и на основании этого делают выводы, иногда не сильно соприкасающиеся с реальностью. Есть возможность все показать и объяснить», – говорит собеседник «Ведомостей».

В целом формальный подход почти ушел – регулятор готов слушать и слышать, он соглашается на встречи, солидарен руководитель крупного частного банка. «Это не разговор про то, что кто-то в ЦБ обещает послабления, это банальная возможность прийти и объясниться. Но кто-то, конечно, добраться до людей из ЦБ напрямую не может, и тогда может возникать формалистика в решении некоторых вопросов», – говорит он.

Свои ряды Центробанк почистил. Приблизительно треть сотрудников надзора не попала в СТБН, рассказывает Тулин: они проходили профессиональное и психофизическое тестирование. Сейчас в СТБН 588 человек, но кадровый состав продолжают мониторить, говорит Тулин: в идеале должен быть сплав людей из специалистов с рынка и исторически сотрудников ЦБ. Однако получилось так, что в САР все 237 человек из банковской индустрии, поскольку внутри себя регулятор такие компетенции не нашел, объясняет он.

Очистка сектора – это в целом позитивный процесс, но он сопровождается большими издержками – это дорого, говорит аналитик Fitch Александр Данилов. Ядро банковской системы при этом от этого особо не страдает: около 50% активов системы приходится на надежные банки, из них примерно 30% – это Сбербанк, а оставшиеся 20% – надежный частный сектор и иностранные банки, рассказывает он. Еще около 20–25% приходится на банки, которые заблаговременно поддерживаются государством, продолжает он. В итоге зачистка приходится на оставшиеся 25%, а это не оказывает большого влияния на систему, заключает он: «Вряд ли в этом году будет побит рекорд прошлого года по количеству банков, лишенных лицензий».

Уже сейчас с ЦБ можно выстраивать конструктивные отношения, если действовать открыто и честно, уверен руководитель крупного частного банка. Но есть и страх, замечает топ-менеджер среднего банка: «Мало кто в здравом уме и трезвой памяти будет вкладывать деньги в сильно зарегулированный бизнес, который можно не то что потерять в одночасье, но и получить в придачу уголовную ответственность. Да и открытый диалог могут позволить себе далеко не все – есть и такие ситуации, в которых не сознаешься».

До конца решить накопленные проблемы вряд ли удастся: пока не будет неотвратимости наказания за совершенные деяния, будут и банкиры, изобретающие новые схемы, и надзор, который эти схемы старается пресечь, говорит Тулин. «Это постоянная гонка: щит против меча», – заключает он.