ГНОМ ЗА РЕШЕТКОЙ

Почему арестовали главу Внешпромбанка

Президент и совладелица Внешпромбанка (ВПБ) Лариса Маркус арестована по обвинению в мошенничестве. Банкиршу задержали чуть ли не на следующий день после введения в ВПБ временной администрации. Пожалуй, впервые «награда» находит финансовых антигероев настолько быстро.

До сих пор «рекордсменом» был Мособлбанк. Председателя его правления Виктора Янина арестовали всего через два месяца после перехода банка под санацию — в июле 2014-го, но основатель Мособлбанка Анджей Мальчевский оказался за решеткой только через год. А топ-менеджеры «Таврического» Сергей Сомов и Дмитрий Гаркуша были задержаны в сентябре 2015-го, спустя девять месяцев после того, как этот питерский банк вошел в глубокий штопор. Бизнесмена Александра Григорьева, имевшего самое непосредственное отношение к «Западному» и Русскому земельному банку, лишенным лицензии в начале 2014 года, арестовали в ноябре 2015-го.

Среди частных клиентов Внешпромбанка очень много «випов», и во Внешпромбанке держали свои счета крупные госкомпании, а с «Транснефтью» у ВПБ вообще было нечто вроде стратегического партнерства.

Власти давно пытаются добиться от госолигархов большей разборчивости во взаимоотношениях с частными банкирами. Еще в мае 2014 года Владимир Путин поручил Минфину и ЦБ усилить контроль над денежными потоками стратегических компаний. Президентский пресс-секретарь Дмитрий Песков в подробности не вдавался, но упомянул про международную ситуацию, из-за которой возникла необходимость защитить финансовую систему и интересы госкомпаний.

Санкционная война с Западом к тому моменту только разгоралась, и желание Кремля обезопасить авуары национальных чемпионов от арестов и прочих недружественных демаршей вполне логично. Другое дело, что как раз с этой точки зрения перевод всех счетов, например, в государственные или квазигосударственные банки создал бы для госкомпаний другие, но не менее серьезные риски. Ведь все эти финансовые институты находятся под санкциями. И, следовательно, — под пристальным наблюдением со стороны американских и европейских надзорных ведомств.

При таком раскладе у сравнительно небольших банков вроде ВПБ, формально никак не связанных ни с государством, ни с госкомпаниями, появлялось намного больше шансов аккумулировать пусть и не все, но важные их счета. В том числе и личные сбережения топ-менеджмента. Благодаря «Внешпрому» и ему подобным госолигархический «кэш» оказывался недоступным «всевидящему глазу» как зарубежных, так и отечественных борцов за тотальную финансовую прозрачность.

Это то, что называется private banking и в чем весьма преуспели швейцарские «гномы». Но на то они и «гномы», что (перефразируя известную банковскую поговорку) не слишком велики, чтобы упасть. И потому они сторонятся корпоративного или розничного кредитования, предпочитая вкладывать клиентские деньги в госбумаги или золото.

Лариса Маркус и ее подчиненные предпочитали принципиально иную стратегию. Свыше 60 процентов чистых активов Внешпромбанка приходится как раз на кредиты промышленным и торговым компаниям, еще 10 процентов — на частные займы. Не самый удачный выбор, когда экономика падает, зарплаты сокращаются, и даже крупнейшие банки с заведомо более дешевыми ресурсами не могут найти выгодных и надежных заемщиков.

Внешпромбанк был достаточно мал, чтобы рухнуть. Но имел достаточно статусных клиентов, чтобы лишиться лицензии и оставить их без значительной части размещенных в ВПБ средств. Введение временной администрации — единственно возможный в таком случае вариант. Но он не может застраховать от того, что оставшиеся у банка немногие ликвидные активы чудесным образом испарятся, стремительно увеличивая дыру в балансе. А чем она больше — тем дороже санация. Со всеми вытекающими отсюда расходами, ложащимися на ЦБ и Агентство по страхованию вкладов.

С другой стороны, нейтрализация руководства банка не только экономит госсредства. Это еще и довольно мощный инструмент воздействия на VIP-клиентов, которые, при прочих равных, без особых проблем вытащили бы свои деньги.